СМЕРТЬ Беспомощно лежали эти руки
на скомканной больничной простыне,
им больше не подвластны были звуки,
в гитарной заключённые струне.
Увы, не суждено им было больше
ни сына приласкать и ни жену…
Как страшно и безжалостно, о Боже,
бил колокол по брату моему.
Нет, подвергать сомненью я не смею
твой приговор – нет праведней суда,
но если право я на то имею,
скажи - за что? Грех стоил смерти, да?
Я столько лет не нахожу ответа –
за что? Казалось, не было причин…
Жара душила город наш в то лето,
терзала эпидемией кончин.
Как страшно истекал в палате душной
надежды миг, последний на счету -
с последней кислородною подушкой,
прижатой лихорадочно ко рту…
Смерть наступила просто и жестоко –
словно прикрыв рукой последний вздох.
Казалось, с остановкой кровотока
мир на мгновенье замер и оглох,
ещё казалось – пауза прервётся,
душа низвергнет иго немоты
и новое дыхание прорвётся -
свободное от спазм и хрипоты -
о, если б!.. Но случилось, что случилось.
Как ласточка в преддверии дождя,
душа во мне тревожно суетилась,
ища чего-то, и не находя,
вдруг ощутив на самом пике лета
пронзительно-тоскливый холодок –
тот самый, из глубин иного света,
тот самый, что и есть всему итог…
Неужто всё? – по-волчьи выть хотелось,
«неужто?..» – вопрошала жалко мать,
над жуткою метаморфозой тела
отказываясь правду принимать.
