Шишковатой спиною блестят крокодилы,
Поднимаясь лениво с придонного ила.
Зачарованно в небо газели глядят.
А я был предназначен вчера для охоты,
И то место,где ночь я провёл до восхода,
Чёрный Мвала на карте отметил в квадрат.

Скоро тот оптимист - мой удачливый деспот,
Выпив сок ананаса,возьмётся за "Вессон"
И наденет удобный и пробковый шлем.
И в красивой,пятнистой и новой машине
Он помчится ко мне по ревущей равнине,
По истошно орущей,визжащей земле.

И когда надоевших прислужников стая
Меня с логова снимет,вопя и стреляя,
Я хвостом раздражённо забью по ногам.
И тогда,защищаясь,он влепит,не целясь,
Мне свинцовую пулю под верхнюю челюсть,
И я лягу на фото к его сапогам.

Чтоб в далёкой гостиной под треск фортепьяно,
Истеричная женщина,с края дивана
Свесив руку,скучая прочла полстиха.
И поймав остеклённый мой взгляд у камина,
Поняла,что зима не бывает столь длинной,
Если под ноги бросить меха...

Мой довольный убийца еще дремлет тревожно.
Ему снится,что я подошёл осторожно,
Я,убитый им в прошлом году.
И лижу ему щеку раздробленной пастью;
Фортепьяно трещит с истерической страстью,
В малярийном сгорая бреду.

Забормочет заклятья испуганный Мвала,
Заприметив,как жёлтая тень пробежала
И растаяла в тёмном углу.
И саванна завоет ликующей кордой,
Когда ткнётся мой враг своей розовой мордой
В мой дымящийся след на полу.