В истории человечества есть страницы с особыми закладками. С этих страниц веет могильным хладом обреченности, их письмена пылают дымным огнем пожарищ - они повествуют о гибели той или иной эпохи. Дабы не быть застигнутыми судьбой врасплох, дабы встретить злодейку во всеоружии, не следует забывать о таких моментах, их необходимо периодически освежать в памяти, особенно если выпало жить на сломе времен. Особенно нам - сейчас.
Последняя весна Солдайи, весна 1475 года была отмечена целым рядом угрожающих знамений. То исчезнут неизвестно куда, словно расслышав вкрадчивые шаги подступающего бедствия, быстрокрылые ласточки, еще вчера самозабвенно лепившие свои гнезда под стрехами обомшелых черепичных кровель храмов-базилик. То безмятежная морская гладь, отливающая перламутром, которой так хорошо любоваться с высоты городской цитадели, вдруг вспенится яростью волн, и над ней восстанут темные столбы смерчей, похожие на гигантские руки, воздетые к небу в судорожной мольбе. То на отвесном обрыве Крепостной скалы, увенчанной властной короной консульского замка привидятся мореходам, уверенно ведущим торговые корабли в гостеприимную солдайскую гавань, жуткие багровые тени, сбегающие вниз кровавыми потоками. Стрем нарастал. Все чаще зловещая тишина нависала над городом, прежде шумным, пестрым, многоголосым. Его разноликие обитатели - генуэзцы, греки, армяне, русские, татары-христиане - слишком хорошо понимали, что означают пророческие символы. На юге, там, за морем, совсем близко, наливается мраком безысходности грозовая туча неотвратимой напасти - там изготовилось к смертоносному рывку гигантское войско безжалостных османов, двумя десятками лет ранее уничтоживших империю ромеев - тысячелетний Второй Рим, и теперь оглядывающихся в поисках новой жертвы. Участь еще процветающих городов северного побережья Черного моря, выросших на Великом Шелковом пути, уже решена.
Жители Солдайи, люди вполне средневековые, верующие, тем не менее, едва ли надеялись на чудо. Оценивая ситуацию, они не могли не отдавать себе отчет в том, что крепость не выдержит штурма превосходящими силами противника, вооруженного, помимо прочего, артиллерийскими орудиями, показавшими себя у стен Константинополя. Надежда, слабая и бесплотная, еще витала над домами горожан, над ремесленными цехами и портовыми рынками, но если кто-то, опьянившись славным местным вином, и затягивал старую бесшабашную песню, то подхватывали ее как-то неуверенно, и вскоре замолкали. Все знали - привычная жизнь, пусть беспокойная и многотрудная, но все-таки милая, может оборваться в любой момент. Добро бы еще пришлось пасть на поле брани, с оружием в руках пытаясь укротить фортуну - мужчина того времени воспринимал гибель в бою как свой вполне вероятный удел. Много хуже умереть, задыхаясь в каменном мешке, ожидая продажи в рабство, не имея возможности защитить своих близких. Но именно так и будет, поскольку достопочтенные протекторы банка св. Георгия, этого пращура современных финансовых спрутов, которому обанкротившееся и погрязшее в коррупции правительство Генуи уступило права на черноморские колонии республики, сочли нецелесообразным выделение дополнительных средств на укрепление фортификационных сооружений и организацию вооруженного противостояния османской агрессии. Эти господа умели считать деньги, и коль скоро честь, совесть, патриотизм, солидарность не являются экономическими категориями, Солдайя, Кафа, Чембало и прочие населенные пункты в Таврике, находившиеся под контролем банкиров, со вздохом были занесены ими в графу неизбежных убытков. Вместе с населением.
Да, и тогда, в Солдайе, население осознавало, что его предали и бунтовало порой, но в общем-то ничего не могло поделать. Население и народ - это понятное дело, разные вещи. А откуда взяться народу в рамках коммерческого проекта, которым по преимуществу являлась Генуэзская республика? Подобная структура предполагала наличие не столько граждан, сколько акционеров и наемных работников. В критических условиях, когда предприятие терпит крах, и наработанные связи рушатся, такое сообщество людей, лишенных совместных идеалов и принципов, нередко превращается в панически настроенную толпу, неспособную к организованным действиям.
Многие предпочли спасаться бегством. Из этих уцелеют только немногочисленные латиняне, заблаговременно отплывшие в метрополию. Все остальные, избравшие местом убежища окрестные населенные пункты Причерноморья, лишь ненадолго отсрочат гибель - османы доберутся до них чуть позднее. Впрочем, нашлись и те, кто не покинул город - то ли смирившись с участью, то ли из чувства долга - среди них последний консул Солдайи, нобиль Христофоро ди Негро, человек неглупый и порядочный, один из немногих честных людей в колониальной администрации, пытавшийся обуздать чудовищный произвол и беззакония, практикуемые коррумпированной генуэзской элитой и, видимо, искренне радеющий об укреплении обороноспособности вверенного ему объекта. Увы, его усилия были тщетны. Пророчества исполнились. 31 мая 1475 года к берегам Крыма подошла огромная османская эскадра Гедик-Ахмет-паши. После нескольких дней осады, 6 июня сдалась на милость победителей мощная крепость Каффа (ныне Феодосия), столица владений латинян на полуострове, отнюдь не исчерпавшая возможностей защиты. Генуэзские богачи поверили обещаниям турок сохранить им жизнь и имущество. Ну, с имуществом турки слегка обманули купчин, а вот жизни их действительно не лишили - султан нуждался в рабах.
Вслед за Каффой, пришел черед Солдайи. В отличие от предыдущего, город защищали «храбро и сильно», как запишет столетие спустя со слов местных жителей польский посол Мартин Броневский. Несколько первых штурмов защитники крепости выдержали, не дрогнув. Здесь бы собраться «эуропейцам» в очередной крестовый поход да подойти с моря к османским тылам - глядишь, по иному потекла бы история. Да только Солдайю, как объяснялось выше, давно уже «слили».
Итог был предсказуем - турки спокойно приступили к долговременной осаде и, когда в крепости наступил голод, ослабивший ее защитников, предприняли очередную попытку, на этот раз - удачную. Большинство горожан во главе с консулом укрылось в здании церкви, ставшем их гробницей - османы подожгли храм. Впоследствии турки заложили камнем двери и окна постройки, и еще век спустя этот жуткий импровизированный мавзолей для сотен погибших напоминал своими закопченными стенами о разыгравшейся здесь трагедии. Тем не менее, воины, оборонявшие цитадель и Консульский замок, сумели продержаться до темноты, и под ее покровом незаметно покинули крепость, воспользовавшись тайным ходом - ступенями, высеченными в обрывистой скале, а затем, захватив корабль, направились к острову Крит, в замок Суда. Это все, что известно о гибели Солдайи. Сегодня величественная крепость в Судаке - всемирно известный туристический объект, место проведения разнообразных празднеств и шоу-программ, среди которых наибольшей популярностью пользуются рыцарские фестивали. Нынешние турниры под сенью древних башен действительно весьма зрелищны: горят на солнце начищенные доспехи, блистают молниями мечи и секиры, реют штандарты. Замечательная вещь - историческая реконструкция, особенно если она благоразумно ограничивается маскарадом и не затрагивает глубинной связи минувших событий с грядущими потрясениями. А то ведь безоблачное настроение щелкающего фотоаппаратом укропа-овоща, проголосовавшего на прошлых выборах за «демократическую коалицию», может быть внезапно омрачено свербящим ощущением реальности надвигающегося кошмара.
Да, право же, лучше умолчать о том, что Аристотель с Полибием были правы, история циклична, и вот теперь, завершив полутысячелетний виток, средневековье возвращается со всем арсеналом своих экзотических ужасов и гнилых приколов. Неровен час, и нам, разъединенным «экономическими интересами» в угоду отвратительным торгашам, этим самозваным владыкам нынешней ойкумены, придется испытать бессильное отчаяние, наблюдая как родные очаги становятся добычей новых янычар. Кажется, что-то подобное уже происходило - в Грозном, в Косово - где еще, не подскажете? Но о такой перспективе, конечно, не хочется говорить сейчас, пока поблизости плещется теплое море, льются рекой судакские вина, пыхтят косячками растаманы, прогуливаются загадочные курортницы - пока бушует карнавальным многоцветьем привычная ярмарка тщеславия. Кроме того, любопытно - кто же одержит верх в бугурде, и кому достанется приз зрительских симпатий? А более пятисот лет назад дело здесь обстояло иначе. И сражаться приходилось не шутки ради, и надежды получить приз - не было.
О чем думал консул Христофоро весной 1475-го? Об абсурде бытия? Об одиночестве? О неотвратимости зла? Едва ли, скорее - о текущих делах, о затянувшейся тяжбе с помещиками ди Гуаско, об интригах администрации Каффы. Печалился о снижающихся из-за упадка торговли доходах, приказывал ремонтировать на особо опасных участках ветшающие крепостные стены, а также тщательно смолить бочки для будущего сбора винограда и мечтал, наверное, о скором возвращении в Геную с чувством выполненного долга – срок его полномочий давно уже истек.
Протекторы банка св. Георгия - те ни о чем не думали, они только считали. Точно так же, как нынешние горе-правители Украины, претворяющие красу, силу и гордость русской цивилизации в сухие колонки чисел на личных банковских счетах в далеком зарубежье. Мы тоже умеем считать, и знаем - там уже накопились изрядные суммы - столько-то раз да по тридцать сребреников!
Интересно другое. О чем все-таки думали той проклятой весной жители Солдайи, не покинувшие город? И о чем думаем мы с вами, когда закат бросает стигматы кровавых бликов на стены наших государственных зданий?