В середине зимы в Крым нередко на несколько дней возвращается лето – словно для того, чтобы вымолвить что-то недосказанное. Я просто обожаю субтропические зимние ночи и, признаюсь, рад тому, что над городом сегодня владычествует одна из них. Плюс пятнадцать – неплохо для января. Тёплый юго-западный ветер налетает несколькими могучими порывами, наполняя долину Салгира божественным дыханием далёкого моря, заснеженных высокогорий и ностальгическим ароматом прелой листвы заповедного леса. Луна восходит потаённо, скрываясь в перистых облаках, наполненных изнутри её сиянием. Я удобно устроился на уступе одной из скал, окаймляющих Неаполис, древнюю столицу скифов, и пристально смотрю вдаль сквозь узорчатую решётку терновника, сочтённого мною неплохим укрытием. Внизу переливается многоцветными огнями ночной Симферополь. Необычайно светло, даже для полнолуния – настолько, что я с лёгкостью мог бы читать книгу, которая никогда не будет написана. Но книга лежит в стороне, рядом с психотронной базукой и непочатой бутылкой пятилетней мадеры. Я не один. Мы ждём.

Пришло время всерьёз поговорить о концепции нашего проекта. Необходимо объяснить читателю, для чего мы смешиваем в миксере этого сайта столь несхожие ингредиенты - готику и геополитику, высокую поэзию и антиглобалистский стёб, исторические исследования и фрагменты безумной мозаики постиндустриальной современности, ночные прогулки среди романтических руин и экскурсии по закоулкам литературного андеграунда. Надо предупредить заранее – получившийся коктейль подают к столу хозяев мира метким броском, и когда он взрывается, ледяное пламя нашего гнева обжигает скользких упырей, сожравших будущее человечества. Это эстетический коктейль Молотова – шампанское мистической революции. Неродившееся поколение предъявляет свои права, яростная энергия невоплотившейся жизни сметает вооружённую до зубов охрану элитных резиденций. Великий Мастер издаёт сиплое шипение пронзённой гадины, и цвет Мировой Закулисы - толпа каббалистов, гламурных педиков и злобных старух, обсираясь и, роняя бриллиантовые запонки в изысканные яства, с воем устремляется к выходу. Но в дверях стоит ангел-партизан с духовным вариантом автомата Калашникова. «Куда же вы, веселье только начинается!»

Веселье начинается, и луна поднимается выше, её серебряные стрелы пронизывают ночное пространство и будят спящих – живых и мёртвых. Если луна сильная - а сегодня она сильна как никогда - её стрелы проникают в почву, достигают корней растений и наделяют деревья и кустарники медиумическими способностями. Корни неторопливо и бережно ощупывают метры культурного слоя, оставленного цивилизациями, сменявшими друг друга на этой земле, и обнаруживают следы растаявших как дым тысячелетий. Им попадаются обломки керамики, фундаменты древних дворцов и храмов, каменные плиты, поверхность которых сохранила странные надписи и гротескные барельефы, а также не потревоженные археологами и грабителями захоронения жрецов и воинов, почивающих в камерах склепов в окружении полуистлевшего оружия и магических амулетов. Корни чувствуют скрытую дрожь предметов, запомнивших тепло человеческой плоти, несущих печать человеческого разума и неуловимый отблеск человеческого духа. Этот неумерший трепет вместе с древесными соками поднимается вверх, влекомый магнетическим сиянием лунного диска, и вот уже искривлённые, обомшелые стволы старого боярышника и терновника, увитые омелой кроны искорёженных зимними бурями клёнов вспыхивают фосфоресцирующими огоньками, возвещающими явление призраков. Луна не оживит мёртвых, ибо на это способен один лишь всемогущий Бог, но в её власти сделать зримыми и осязаемыми тени людей, давно ушедших в глубины ночи. Эту работу и выполняет она сегодня, поскольку знает – мы, её дети, стоим на пороге решающего штурма и ожидаем подкреплений из далёкого прошлого. Сейчас решается судьба ойкумены, и камрады всех исторических эпох должны быть заодно.

Первыми к месту сбора прибывают скифы – им ближе всего, ведь отсюда рукой подать до склепов Неаполиса и Хабей, до золотых курганов предгорий. Воинственных бородатых всадников в остроконечных войлочных колпаках, готовых засыпать неприятеля градом отравленных ядом аконита трёхлопастных стрел, сопровождают царственные гиперборейские грифоны и неукротимые хищники Дикого Поля. Из каменного хаоса Шатёр-горы, из лабиринтов пещер, из подземных святилищ восстают и движутся к нам таврские пираты, предводительствуемые чудовищной Девой – мрачной богиней, играющей черепами и требующей кровавых жертвоприношений. От поросших камышом берегов Меотиды несётся вскачь конница сарматских амазонок, прекрасных как ночь и жестоких как время. Готы оставляют пиры в просторных чертогах Вальхаллы и спешат на поле новой брани, ибо корабль смерти Нагльфар уже стоит на рейде заветной гавани. Греческие гоплиты, римские легионеры, стратиоты Юстиниана, солдаты Суворова и многие другие – все, кто вписан в книгу этой земли, отправят к нам своих представителей. Я знаю – смерть давно примирила былых противников, и сегодня они забудут распри, объединённые ненавистью к общему врагу. У этого врага нет настоящего имени, есть только число, и это число человеческое. У него нет собственного лица, но там внизу, в городе он нагло ухмыляется прохожим идиотскими личинами зазывал с каждого рекламного щита – «Продам задёшево!»

Уже продал. Пошли под топор тенистые деревья памяти, дарившие нам прохладу жаркими летними днями и виноградные лозы надежды, приносившие гроздья, забродивший сок которых становился вином нашего веселья. Теперь враг без устали гонит человеческое стадо через бесплодные пустоши экономического кризиса к последнему берегу, где раскинул шатры величайший в истории невольничий рынок. Там всю толпу ожидает небольшой сюрприз от Гуманитарной Организации Всемирной Нации Антихриста. «Вы не понимаете правильно, это не есть клеймо раба, это есть гуманитарный прививка от бедность и экстремизм. Как, вы не хотеть прививка? Вы таки сдохнуть от голода в наш карантин для инфицированных. Следующий!..»

Не все спят этой ночью – иных тревожит луна, иным не дают покоя мысли, а кто-то смутно чувствует движение незримой призрачной волны, помрачающей скаредный рассудок, этот имплантант, внедрённый в стерилизованное сознание «члена общества» истинными хозяевами мира и позволяющий им полностью контролировать «разумную деятельность свободного человека». Не жрите водку, не глотайте снотворное, ребята, присоединяйтесь к нам, и мы вам кое-что объясним. Только, чур, не всё сразу. Начнём с того, что вы, скорее всего, находитесь в плену фундаментальных заблуждений и устойчивых комплексов, долго и тщательно культивировавшихся внешними силами, поэтому значительную часть ваших мировоззренческих установок, казавшихся незыблемыми, придётся отправить на помойку. Здесь нет вашей вины – никто не рассказал вам, что может быть иначе, но едва ли вы сочтёте возможным полагать себя жертвой. Внимание – преодолеваем барьер восприятия. Если вышесказанное кажется вам скучным, вздорным, обидным и, к тому же напоминает подозрительный бред тоталитарной секты – вы можете вернуться в демократическое стадо. Мы не покушаемся на вашу свободу и не поступаемся своей. Если вы возмущены, но вам интересно – пристегните ремни и слушайте дальше. То, что начинается ныне средства массовой лжи, путаясь в псевдоинтеллектуальных формулировках, назовут коллективным помешательством. Отчасти они будут правы – мы действительно собираемся помешать кое-кому окончательно завладеть биосферой. Мы намерены противопоставить новое описание мира его исчислению в денежном эквиваленте. На самом деле происходящее можно назвать революцией мистиков. Это война Слова против Числа.

Присоединяйтесь к нам, и вы вместе с нами увидите, как грозная ночь парит над городом, как редеют автомобильные потоки на его улицах, как гаснут окна многоэтажек (завтра тяжёлый день, столько мороки – блядь, как ты не понимаешь, я выпил не для удовольствия, а ради дела! кстати, ты оплатила счета?) и погружаются в тяжёлый мрак особняки господ начальников, укрывшиеся за высокими стенами, напоминающими крепостные (да, да – неспокойное время, дежурный охранник второй раз заваривает чай, периметр под контролем, шеф в своём кабинете глотает дорогой коньяк без всякого кайфа, завтрашняя сауна с проститутками отложена на неопределённое время), как тусуются подростки у входа в ночной клуб, жадно мигающий многоцветными огнями непотребства (не, баклан, пиво не катит – прикинь, вчера она дала ему за две кислотных марки). Вы станете свидетелями того, как люди с головой окунаются в сон как в омут, утомлённые сделанными за день ошибками – ведь завтра большинство из них будет ближе к смерти, чем было вчера.

Взгляните, засыпая, они покидают свои тела и отправляются на прогулку. Не говорите, что не знали этого раньше, иначе наши ребята вас попросту засмеют - какой-нибудь отмороженный браток обязательно скажет: «Нельзя игнорировать объективную реальность, поддаваясь суггестивному воздействию средств массовой информации, какими бы они ни были злоебучими». Так что лучше смотрите туда, вниз – и верьте своим глазам. Вот тела засыпают, и на улицах, на крышах, в воздухе появляются люди – иные из них спокойно шествуют по своим делам, иные передвигаются медленно и мучительно, скованные веригами необоримых комплексов, иные робко озираются, напуганные необычностью мира, в котором кайф нельзя купить за деньги, иные прячутся в тени и мастурбируют, пристально разглядывая прохожих… Да, многие – увы, слишком многие не наслаждаются свободой передвижения в нашей вселенной, их, словно собак, на коротком поводке выгуливают бесы. Лишь некоторые камрады элегантно выскальзывают из форточек и парят над городскими проспектами, хохоча и прикалываясь. Ну, это наши люди. Остальных мы намерены атаковать немедленно и безжалостно, поскольку времени на уговоры и увещевания у нас просто нет.

Нет времени объяснять тем, кто не понял – у нас уже вообще ни на что нет времени. Грязная игра, затеянная могущественными кланами фанатиков стяжательства, вступила в решающую стадию – благодаря интенсивному развитию информационных технологий их давняя мечта о тотальном порабощении человечества оказалась близка к воплощению. Дух Тяжести не способен изобретать, его сущность противоположна Творчеству, зато он способен использовать любое изобретение человеческого разума в своих целях, причём с максимальной эффективностью. Используя высокие технологии, бесы научились одновременно овладевать подсознанием миллионов людей. Это не преувеличение, не фантастика – вы всё это видели сами, остаётся лишь осознать. Толпы одержимых отплясывали на киевском майдане промозглой осенью 2004 года, выполняя волю закулисных интриганов. Да разве только там… Мы знаем, как бороться с информационной нечистью, знаем, что можно противопоставить сладкому шёпоту хозяев мира, но… Мы не успеем объяснить ситуацию людям, которые спят сейчас там, внизу, в городе. Там, вдали, во всех городах мира. У нас остаётся единственный шанс – путь напрямик. Существует способ наиболее полного и непосредственного информационного воздействия – очень быстрый, очень эффективный и очень опасный. Мы должны войти в их сны.

Я откупориваю бутылку мадеры, делаю глоток прямо из горлышка и, не глядя, передаю бутылку назад – её бережно принимают. Город внизу спит - пришло время действовать. Мы атакуем. Вздрогнет запоздалый прохожий, старый пьяница, и пробормочет изумлённое ругательство, ибо его воспалённому взору откроется нечто доселе невиданное. Нет худа без добра – он решит, что допился до чёртиков и не побежит опохмеляться поутру. В городе одновременно проснутся и тихо подойдут к окнам два ребёнка – мальчик в многоэтажке на правом берегу и девочка в доме на левобережном утёсе. Каждый из них осторожно раздвинет шторы и увидит, как на город опускаются сны, вспыхивающие чёрным бархатом непроглядной тьмы и отливающие сказочным перламутром минувших зорь. Перед ними пронесутся всадники – витязи и валькирии, проковыляют немыслимые чудовища, важно прошествуют жрецы допотопных культов в своих эффектных одеяниях. И всё это призрачное воинство вступит в яростное сражение с невидимым, лишённым образа, но, очевидно, опасным врагом.

Это действительно так, бесы никогда не были лёгким противником. Если наше оружие – творческое воображение, то их – небытие и забвение, поражающая сила коих, думаю, общеизвестна. Мы не можем уничтожить бесов, но в наших силах изгнать их, в то время как мы, призраки – смертны, хотя и долговечны, мы живы пока о нас помнят, пока нас способны видеть. Забвение смертельно для нас, поэтому мы постараемся о себе напомнить.

Мы принимаем решение пощупать сновидения одного ползучего гада, государственного чиновника высокого ранга – коррупционера, бандита и предателя. Интересно ведь, что может видеть во сне такой политик, продающий свою страну заокеанским барыгам и ненавидимый собственным народом. А вот что. Мнится ему, что этой ночью он едет на роскошном внедорожнике по горной ялтинской трассе. Утром у него срочная деловая встреча (так он сказал жене, на самом деле в одной из южнобережных резиденций его поджидает специально приглашённый за хорошие деньги опытный любовник-содомит). В салоне тепло, сиденья обтянуты крокодиловой кожей (на самом деле – человеческой), немного коньяку (кто сказал, что за рулём нельзя пить?), немного музыки – негромко. Он чувствует себя комфортно, и в предвкушении свидания анус закоренелого педераста сладострастно сжимается. Вдруг – что за ерунда! – впереди поперёк трассы завал из нескольких молодых деревьев. Ему удаётся резко затормозить. Мгновение тишины. Прошибает пот. Он где-то слышал, что подобные вещи происходили на этой трассе во время войны – здесь действовали партизаны. Но сейчас… Вокруг мрачный буковый лес, вдали луна серебрит скалы Ангарского пика. Ещё мгновение – и внедорожник окружают небритые мужики в ватниках, каждый из них без всякого почтения тычет в стекло иномарки дулом «калаша»: «Выходи из машины!» Это, понятно, мы с ребятами решили приколоть мудака – негоже ему так расслабляться. Он опускает стекло: «Братки, вы чьи?» Видно ещё на что-то надеется, принял нас за бандитов и думает, что удастся договориться. Придётся его разочаровать: «Мы – крымские партизаны. А ты – представитель оккупационного режима. Мы будем судить тебя как предателя Родины и врага народа. У партизанского трибунала к тебе есть несколько вопросов». Вот теперь очко у него сыграло на минус, сладкая ебля на южнобережной вилле унеслась в дали несбыточные… Ёрзает, мямлит: «Позвольте, господа!.. Как же…» Я обрываю его лепет, произнося отчётливо и веско: «Я господ ебу в рот. Выходи, падла!» Он просыпается, обделавшись, а мы хохочем – неплохая работа. Теперь оприходованного урода покинет былая самоуверенность. Направлявшим его деятельность бесам нанесён серьёзный удар, а без их поддержки он – ничто.

Этой ночью мы должны посетить, по крайней мере, ещё одного пациента – на сей раз речь идёт о человеке, который мог бы стать нашим соратником. Это перспективный молодой учёный, область его исследований – информационные технологии – представляет для нас немалый интерес. Конечно, не только для нас - враг уже обратил внимание на ряд его блестящих, сбывшихся с потрясающей точностью прогнозов, касающихся специфического эффекта, произведённых теми или иными медиа-проектами на разные социальные группы населения. Некоторые известные фонды уже выделили ему гранты для продолжения изысканий, ему уже дали понять, что он может войти в состав пресловутого «золотого миллиарда», но договор с небытием ещё не подписан – у нас есть шанс. Впрочем, бесы полагают учёного своей законной добычей и стерегут его особенно зорко – на подступах к его дому мы сталкиваемся с глубоко эшелонированной обороной противника. Нам приходится преодолевать гибельные для призраков минные заграждения ложного рационализма – образы некоторых из нас, колоритные до неправдоподобия, бледнеют и гаснут подобно изображению на выключенном мониторе. Неужели напрасно я предупреждал о том, что любой, даже самый эксцентричный гротеск непременно должен быть наделён легко опознаваемыми реальными чертами, которые сделают его стилистически неуязвимым? Я и сам оказываюсь в неприятной ситуации – меня накрывает взрывной волной надменного сарказма и, одновременно, проникновенной жалости. Это похоже на некий голос разума – чужого разума – укоряющего меня в том, что я, в сущности, являюсь эгоцентричным параноиком, возомнившим себя неизвестно кем и не желающим прислушаться к ясным и логичным доводам истинных благодетелей человечества, кротко желающих, в том числе и мне, своему противнику, только добра. «Ты не тем занят, совсем не тем, ты мог бы добиться в жизни гораздо большего» - словно шепчет мне кто-то отвратительно участливый. На новичков этот тип психооружия действует безотказно, но в данном случае мой искренний смех быстро заставляет советчика-доброхота заткнуться. Мы несём потери, но преодолеваем заграждения. Последнее препятствие на пути к спящему – незримая стена, воздвигнутая транквилизаторами. Похоже, парень решил хорошо выспаться. Без психотронной базуки не обойтись. Я устанавливаю частоту колебаний на уровне чуть выше допустимого. Серое феназепамовое забытье рассекает яркий и тревожный луч антиутопии.

Исследователь попадает в мир, опалённый глобальной катастрофой, во время которой ему чудом удалось спасти свою семью. Теперь они ютятся в самостоятельно построенной хижине на границе бескрайних болот, лежащих под низким радужно-лиловым небом, которое непрестанно озаряется сполохами зарниц. Часто идёт дождь. Здесь хорошее место для охоты. Монотонный пейзаж болот разнообразят островки, поросшие исполинскими деревьями-мутантами, а неторопливое течение жизни – стычки с опасными тварями, населяющими болота и подчас вылазки в разрушенный город. В городе ещё можно обнаружить те или иные полезные артефакты погибшей цивилизации – инструменты, посуду, одежду, иногда даже лекарства или боеприпасы – да мало ли что… Однако в городских руинах свирепствуют шайки уцелевших выродков, пробавляющихся охотой друг на друга и каннибализмом, поэтому совершать подобные рейды в одиночку – сущее безумие. Прекрасный новый мир не знает средств массовой информации, и нашему учёному приходится устанавливать нормальные контакты с живыми людьми – соседями по небольшому посёлку. Нет, это совсем не интеллектуалы, но многие из них оказались отличными ребятами – на них можно положиться во время охоты на болотного вепря или нападения городской нечисти, а ещё некоторые из них помнят наизусть стихи из прошлой жизни, и даже иногда читают их вслух, глядя на безумную палитру заката, употребив предварительно несколько семян радиоактивного лотоса, вызывающих глубокое и радостное опьянение. Исследователю неловко вспоминать те времена, когда он мечтал о новом автомобиле или академических почестях – у него подрастают дети, и он уже уверен, что сможет объяснить им некоторые способы выживания в мире, в котором нет масс-медиа. Что ж, он запомнит этот сон. Мы подарили ему настоящее путешествие, а дальше – пусть решает. Пусть выберет то, что ему больше по душе – спать или самому быть сном…

Занимается утро, погода резко меняется – заметно холодает, это борей окатывает город арктической ясностью. Нестерпимо сияет денница, пока не заволакивают её пушистые снежные тучи. Сражение закончено, его результаты противоречивы и двусмысленны – на некоторых участках мы одержали победу, на некоторых потерпели поражение. Иные фантомы из наших погибли, поглощённые забвением, иные исполнились ещё большей силы и убедительности. Война не закончена, и мы вернёмся, чтобы напомнить о себе. Так будет, пока не закончится время. Это знают мальчик у западного окна и девочка у восточного. Поэтому они улыбаются, глядя на то, как в таинственном сумраке зимнего утра на набережную Салгира с её изогнутыми мостиками и вавилонскими ивами, на крыши зданий и миниатюрные башенки, на каменные головы кариатид и химер медленно кружась в воздухе, опускаются крупные хлопья снега. Каждый из них прикрывает шторы и на цыпочках возвращается в постель. Они засыпают одновременно, и тогда мы растворяемся в начинающемся снегопаде, а мальчик с правого берега и девочка с левобережья видят один и тот же сон. Им снится город, только уже весной, только уже другой, совсем не такой как раньше. И весь лес человеческих снов от сотворения мира сплетается в их сне в одно великое дерево, укрывающее весь город своей кроной, словно огромным шатром и растущее

«среди улицы его, и по ту и по другую сторону реки» (Отк. 22, 2)