Начало » 2009 » Октябрь » 4 » Резиновые трусы: экзистенциальный портрет шизофрении на фоне исторической эпохи
Резиновые трусы: экзистенциальный портрет шизофрении на фоне исторической эпохи
06:22
В качестве иллюстрации - фрагмент шедевра Питера Брейгеля старшего
"Безумная Грета" (картинка кликабельна):
Вместо эпиграфа - выписка из истории болезни:
Много курила, временами подолгу разговаривала сама с собой "на два голоса", "устраивала нечто подобное суду", приговаривала к расстрелу, говорила только шепотом, совершала странные телодвижения, мотала головой из стороны в сторону, заявляя при этом, что "так меньше действует". Перестала читать, мотивируя тем, что как только она начинает читать, ей "всё портят". Повторяла: "Они читают впереди меня". Спала на полу, постоянно меняя место, объясняя: "Они не могут за мной угнаться, так как я меняю каждый раз свою позицию".
В моей библиотеке всегда находится что-нибудь занятное. Отличный текст, не правда ли? Какая экспрессия, какой утончённый психологизм! Уверен, что фраза "Они читают впереди меня" заставляет всех великих абсурдистов двадцатого столетия от Кафки до Беккета тихо плакать в своих эмпиреях, бросая завистливые взгляды на книжку, которую я держу в руках - тридцать третий том трудов Государственного Научно-Исследовательского Института Психиатрии МЗ РСФСР под скромным названием "Проблемы шизофрении. Вопросы клиники", изданный в Москве в 1962 году. Суровая и героическая эпоха сталинского термидора, Великой Отечественной и послевоенного восстановления предстаёт в этой книжке отражённой в донельзя кривом, но стилистически безупречном зеркале историй болезни пациентов психиатрических больниц им. Ганнушкина и им. Кащенко. Бред душевнобольных, сквозь гротескную вязь которого проступают реальные черты нищего и величественного мира Советской империи середины прошлого века - мира тёмных дворов, коммунальных квартир, радиоточек, "передающих взрывчатку" (подлинная цитата из вышеупомянутой книги), то есть сообщающих о разоблачении очередной группы шпионов-диверсантов и подготовке первых космических полётов - тщательно и педантично записан врачами-психиатрами. Да, но как записан! Точный, ёмкий, образный русский язык этих медицинских документов, предназначенных исключительно для специалистов, нередко заставляет вспомнить лучшие страницы отечественной прозы. Впрочем, это не так уж удивительно - достаточно вспомнить хотя бы Чехова и Булгакова, которым наличие медицинского диплома и врачебная практика отнюдь не помешали стать признанными мастерами изящной словесности. Доктора сороковых - пятидесятых годов минувшего столетия ещё успели пройти классическую школу русской медицины с её весьма высокими требованиями не только к профессиональному, но и к общеобразовательному уровню. И к соблюдению известных этических норм, кстати говоря, тоже. Между прочим, в цитируемой мной книге, вышедшей в свет до возникновения так называемого "диссидентского движения", опубликована статья А. Г. Амбрумовой "Больные шизофренией по данным отдалённого катамнеза", содержащая априорную отповедь лживым воплям нынешних либерастов о "советской карательной психиатрии":
Из-за необходимости быть краткими, мы не можем наглядно, клиническими иллюстрациями, показать наблюдавшихся нами профессоров, доцентов, актеров, журналистов, выполнявших успешно научную, педагогогическую, творческую работу, защищающих диссертации и пишущих книги, при одновременном наличии у них бредовых идей преследования и воздействия, множества ритуалов, "интеллектуальных и моторных навязчивостей", нелепых эксцессов - включительно до отнятия себе пальца, высечения на спине ножом талисмана, пластической операции носа в целях изменения его "фасона", сжигания после употребления своего белья, отречения от половой жизни, патологического погружения в мистику и т. д. В быту у этих больных наблюдались запущенность жилья, тенденции к отшельничеству, продиктованные подозрительностью "системы изоляций", "баррикадирование дверей" и часто неправильное отношение к близким. Эти наши данные настораживают и позволяют прийти к заключению, что при шизофрении восстановление или сохранение трудоспособности, сравнительно благополучное приспособление к жизни и её требованиям ни в коем случае нельзя идентифицировать с выздоровлением.
Эти слова полезно вспоминать сегодня, созерцая на телеэкране очередного неадекватного урода, бьющегося в антисоветской истерике и распускающего слюни при упоминании о "демократических ценностях" - перед нами просто больной, успешно приспособившийся к "требованиям жизни".
Но вернёмся к историям болезни, этим удивительным новеллам, исполненным самого что ни на есть живого и непреднамеренного чёрного юмора. Эти истории по настоящему смешны, но и поистине трагичны, ведь за каждой из них скрывается судьба реального человека. Вот, например, текст, который в иных условиях был бы непременно сочтён за злейшую сатиру, бесстрастно фиксирует невзгоды тронувшегося умом правдоискателя:
Больной родился в деревне, в Ленинградской области. В 7 лет упал с дерева, ушиб голову, но сознания не терял. В 14 лет переехал с товарищами в Ленинград, где поступил в ремесленное училище, одновременно учился в средней школе. Так как способности к учению были невелики, то больному приходилось много работать. Тогда же выявилось повышенное чувство справедливости. Тяжело реагировал на грубое обращение одного из преподавателей с учениками. По окончании ремесленного училища направлен в г. Таллин на завод, где работал слесарем-лекальщиком. Вскоре был призван в армию. Прослужил несколько лет во флоте. Приобрел новую специальность штурмана-электрика. Взысканий не имел. Был период, когда опять выявилось повышенное чувство справедливости, выступал на собраниях с "разоблачениями" по поводу грубого обращения с матросами одного из младших командиров. После демобилизации вернулся на родину. Писал в местную газету критические замечания о тех или иных неполадках, которые замечал на селе. Вскоре переехал в Москву, женился. Попал в семью, где были частые ссоры, скандалы. Члены семьи судились друг с другом. Тяжело переживал эту обстановку. Устроился на завод "Станколит" слесарем-модельщиком. Специальность была новой и трудной. Мало зарабатывал. Незадолго до поступления в больницу по ошибке или обсчёту некоторое время получал меньшую, чем обычно, зарплату, чем были недовольны родные. Тогда же получил выговор по комсомольской линии и подвергся "проработке" на заседании месткома. Стал жаловаться на несправедливое к нему отношение, плохо спал, все время напряженно думал: "в чем мои ошибки". Написал свою автобиографию и отослал её в "Комсомольскую правду", "чтобы там разобрались, кто прав". Изучил Устав Партии, ходил в библиотеку им. В. И. Ленина, чтобы там, "читая классиков марксизма, найти ответ на мучившие вопросы". По вызову жены был направлен дежурным психиатром по городу в клинику.
Надеюсь, вы оценили эту игру случайной иронии. А вот рассказ о резиновых трусах - по сути классическая притча о безграничной власти тщательно скрываемых идиотских комплексов, которые иные из нас бережно проносят сквозь всю свою земную жизнь, превращая последнюю в экзистенциальный кошмар:
Больной З., 33 лет, фрезеровщик. До заболевания был настойчивым, активным, трудолюбивым, общительным. С началом болезни стал трусливым, боязливым, мнительным, подозрительным. Начал говорить, что от него пахнет отработанным бензином, сероводородом; отказывался ездить на общественном транспорте, избегал встреч с товарищами, уединялся. Затем стал утверждать, что за ним следят, к нему плохо относятся; испытывал слуховые и обонятельные галлюцинации, лечился от мнимого желудочного заболевания голодной диетой. Неоднократно лечился инсулином и удлинённым сном в больнице им П. Б. Ганнушкина, но с незначительным эффектом. Последний раз был выписан из больницы после лечения аминазином на поддерживающую терапию по 100 - 150 мг в сутки. Больному была установлена II группа инвалидности. Вскоре после выписки он был устроен в лечебно-трудовые мастерские, где работал более полутора лет, ежедневно перевыполняя норму выработки электровыключателей. Оставался замкнутым, необщительным, друзей и товарищей не имел, с окружающими и соседями был вежлив, но немногословен. Дома помогал матери по хозяйству, но если приходили знакомые или соседи, тут же выходил из комнаты, так как был убеждён, что от его половых органов исходит неприятный запах. Тщательно скрывал свой бред, в беседе с врачом отрицал наличие галлюцинаций и бредовых идей, говорил, что всё это было давно, уверял, что он вполне здоров и трудоспособен. Однако, опасаясь распространения запаха, сшил себе резиновые трусы и носит их постоянно. Переведён на III группу инвалидности и успешно работает токарем на том же заводе, на котором работал до заболевания. Продолжает принимать ежедневно 100 - 150 мг аминазина.
На очереди необычайные приключения бравого, но крепко выпивающего военнослужащего, который вполне мог стать первым покорителем космоса или, в крайнем случае, крупным учёным-изобретателем, если бы не был срезан на взлёте чудовищной бюрократической машиной тоталитарного государства:
Больной П., 31 года. Имеет высшее образование. Служил на Дальнем Востоке. Отличался хорошим физическим здоровьем, регулярно занимался спортом (имел первый разряд по лыжам). Никто из ближайших родственников в психиатрических больницах не лечился. В начале сентября 1960 года получил новое назначение и выехал с Дальнего Востока. Несколько дней перед отъездом и первые дни в дороге ежедневно употреблял алкоголь. На третьи - четвёртые сутки пути стало казаться подозрительным поведение соседа по купе и его товарища из соседнего вагона. Обратил внимание, что они подкладывали ему различные иностранные журналы; играя на аккордеоне больного, иногда пели песни на английском языке, часто ходили в ресторан, намекали в разговоре, что больной может заработать большие деньги. Ночью почувствовал, что его осыпают чем-то вроде пыльцы, от которой "кололо в языке и сразу бросало в сон". Однажды заметил яркую вспышку, исходящую со стороны соседа по купе. В тот же момент "ощутил сильное световое воздействие на сердце и нервную систему". Возникли опасения за документы, вещи. Не мог разобраться в происходящем. На одной из станций обратился в милицию, рассказал о своих переживаниях, высказал предположение, что сосед по купе и его товарищ либо бандиты, либо шпионы. Перешел в другой вагон. На этот раз в купе с больным ехали пожилая женщина и мужчина в спортивном костюме. Из разговора понял, что последний - военный. Соседка якобы старалась обратить внимание больного на местность, по которой они проезжали - "домики маленькие, старые", казалось, что она, возможно, старается перетянуть его на другую сторону. Внезапно почувствовал, что мизинец левой руки заморожен, "как будто окоченел, потом все прошло". Когда стал читать книгу, заметил, что буквы как-то необычно блестят, и содержание книги какое-то необычное, странное - "написано одно, а по содержанию другое". Испытывал чувство, что он действует, мыслит как бы под чьим-то влиянием. Связывал это с воздействием на него соседа по купе: "Он как бы выспрашивал и как бы заставлял действовать". Решил, что сосед, возможно, действует на него при помощи кибернетического аппарата, записывающего мысли. По приезде в часть доложил о случившемся в дороге начальству. В части несколько раз ощущал "пронизывающее весь организм воздействие", после которого отмечал у себя состояние возбуждения. Связывал это с влиянием климата или с "магнитным воздействием от диванных пружин". Вскоре был демобилизован якобы по собственному желанию в связи с сокращением штатов. Злоупотреблял алкоголем. За скандал в пьяном виде находился пять суток на гауптвахте. В последних числах декабря 1960 года приехал в Москву. Обратился с просьбой использовать его при организации первых космических полетов с человеком на борту. С диагнозом "шизофрения?" был госпитализирован в московский психоприемник. Поведение внешне спокойное. Охотно рассказывает о себе. Считает, что он человек "особой физической закалки", потому что много занимался спортом, бывал на многих морях и, следовательно, подвергался воздействию различных магнитных полюсов земли, много раз себя испытывал, без последствий переносил неоднократные ушибы и травмы. Полагает, что по своим физическим качествам выдержит те виды нагрузок, которые могут возникнуть в условиях космического полёта - вибрационную, нервную и другие. Ориентирован в месте правильно. Знает, что находится в психиатрической больнице среди душевнобольных. При напоминании ему об этом, улыбаясь, замечает: "Рассуждаю я правильно. Мысли у меня правильные". Говорит, что если ему откажут в космических полетах, он будет искать себе другую работу. Считает, что у него могут быть предложения в отношении нового ракетного оружия; он может также рекомендовать свои способы лечения больных - "действовать различными магнитными полюсами". Критика к состоянию и болезненным переживаниям последних месяцев отсутствует.
Ясное дело, в странах демократического Запада, перед изобретателем-самоучкой немедленно распахнулись бы двери ведущих научно-исследовательских институтов. Но в советской "империи зла" человека, наделённого талантом могла ждать только "психушка" - вздыхают нынешние деятели либерастической пропаганды. К сожалению, о том, что подавляющее большинство таких "непризнанных гениев" имело немало общего (вплоть до диагноза) с героем вышеприведённой истории, эти гнусные господа предпочитают умалчивать. Под занавес рискну предложить вашему вниманию каскад феерического бреда от "незаметной маленькой старушки, настоящей патриотки своей Родины". На сей раз перед нами история шизофренической любви:
Больная Т., 1888 года рождения. Родилась в срок, развивалась без особенностей, получила высшее образование. В 12-летнем возрасте - "религиозный экстаз", много молилась богу, прося его о том, чтобы на земле было больше счастья. 20-летней девушкой некоторое время слышала незнакомую музыку. В 1929 или 1930 году, проходя комиссию ВТЭК, "влюбилась" в одного из членов комиссии, которого затем встретила в больнице им. Кащенко. Там этот врач "окончательно завладел её сердцем". После выписки "мысленно" переносилась в больницу и "видела" его. С тех пор больной представлялись разные части его лица. Очень волновалась, стала испытывать неопределённые страхи. Казалось, что за ней следят, слышала голоса "онов", один из них ругал её, называя "эротоманкой", второй - защищал, описывая ее хорошие качества. Над ней устраивали суд как над "эротоманкой". Ее заставляли играть роль сестры милосердия, снимали в кино, а ее знакомый врач вместе с сестрой из диспансера комментировал ее игру, говоря, что играет она неважно и что ей придется дать другую роль. Ночами слышала голос этой медсестры, она ее куда-то вызывала. В сентябре 1948 года стала еще более тревожной, плохо спала, куда-то стремилась убежать и была стационирована в больницу им. Ганнушкина. В больнице была растеряна, становилась на колени, уверяла, что она преступница, "но ни в чем не виновата". "Оны" (поясняла, что "оны" - это "он во множественном числе") "внушают ей бред - чаще эротический", поэтому она беспрерывно думает о своих эротических грехах. Говорила, что грехов таких у нее много: "неправильно жила с мужем, занималась онанизмом". Считала, что "оны" - настоящие люди. Допускала, что "оны" действуют по поручению сверху, проверяют всех граждан, но превышая данную им власть". Понимала, что она находится в больнице, хотя ей "иногда внушают, что это не больница, а дом для проституток". Эти же "оны" внушают ей, что раньше она вела себя безобразно и что она "шпионка, последний, никчемный человек", но ей не хочется принять на себя такую вину, так как она совсем не шпион, а она - "незаметная маленькая старушка", "настоящая патриотка своей Родины". Думает, что "оны" должны увезти ее куда-то и она очень боится с ними ехать, так как дорогой "могут задушить". "Он-1 или Брисич" искажает ее фамилию, старается придать ее фамилии неблагозвучный "похабный" смысл, "делает ее фамилию нецензурной" для того, чтобы воспитывать ее, повысить ее сопротивляемость, приучить к грубости. Ее бред - это "следствие больших размышлений". Она - медиум, что это значит, она сама точно не знает, но ей говорили, что "медиум - это очень нервный человек, который легко воспринимает внушения и не может их удерживать, а передает другим людям". Говорила, что сильные люди - "дьяволы", действуют через неё как через медиума. В преследовании подозревала участие врачей, злобно спрашивала врача: "Ты чего мутишь воду? Через тебя меня отравляют!" Через некоторое время успокоилась, поведение ее стало упорядоченным, и она была выписана домой. В ноябре 1952 года состояние больной изменилось. Она не спала, была тревожна, слышала голоса, собирала свои вещи и связывала их в узел. Поступила в больницу им. Ганнушкина. Рассказывала, что у них в доме живет человек из больницы им. Кащенко, он сильный и "всех насилует", хотел изнасиловать и ее, но, видимо, не рискнул иметь от нее ребенка. В первое время была криклива, не давала до себя дотронуться, кричала: "Я заразная, у меня - сифилис!" Говорила, что ей нельзя вставать, так как под нею - мыши, и они разбегутся, как только она встанет. Перебирала постельное белье, закладывала его под себя, никого к себе не подпускала, прислушиваясь к разговору окружающих и замечала при этом: "Слышите, они говорят: "Стыдись, ты защищаешь шпионов, ты - предатель". Да, я предатель, я подчиняюсь им всем". Высказывания больной были изменчивы: "Индусы - угнетенный народ. Приехали, чтобы на мне пробовать священных змей. Здесь есть вредительница Аленушка, она рассыпает и подкладывает в еду толченых вшей". Обращаясь к дежурной сестре, говорила: "Я знаю, что Вы - жена японского императора, но не беспокойтесь, это останется между нами. Вы - хороший работник, но Вы должны иметь ребенка от японского императора". Периодически кричала: "Я изнасилована президентом одного государства, да еще одним крупнейшим общественным деятелем!"
Такие вот бурные переживания. Мне остаётся лишь отметить, что природа шизофрении, имеющая совершенно различные истолкования в медицинском и теологическом дискурсах, видимо, в обозримом будущем едва ли будет осознана человеком полностью. Возможно, здесь таинственным образом вступают в непримиримый конфликт земная и небесная составляющие нашего естества, что никоим образом не исключает роли нейробиологических факторов в возникновении заболевания. По сути загадка шизофрении граничит с онтологическими тайнами человеческого бытия, и я далёк от того, чтобы представить здесь свои варианты её разрешения. Меня как наблюдателя многообразных проявлений быстротекущей жизни интересует в данном случае несколько иной аспект проблемы. Я вижу - времена меняются, и критерии психического здоровья, принятые в обществе, тоже отнюдь не остаются прежними. Так называемые "демократические преобразования" напрочь снесли башню миллионам граждан, а всем известные "условия рыночной экономики" позволили властям оправдать закрытие значительной части абсолютно нерентабельных домов скорби, то бишь психиатрических лечебниц - теперь их бесприютные пациенты корчат нам рожи с рекламных щитов, оглашают теле- и радиоэфир потоками исступлённого бреда, отплясывают на майданах, занимают высшие государственные должности в независимых от здравого смысла "дэржавах". Ох, не зря сигнализировал Виктор Цой в одной из своих песен:
И я не знаю, каков процент Сумасшедших на данный час, Но, если верить глазам и ушам - Больше в несколько раз...
Я знаю - когда-нибудь санитары вернутся и всё станет на свои места. Может быть, это произойдёт нескоро, но произойдёт обязательно. Тогда и будет написана страшная и смешная история нашего времени, которую назовут не иначе как историей болезни.
Тема ,достойна найти свое приложение из области кинематографа - важнейшего из искусств, оказывающего неоценимое воздействие на просвещенные массы, искусства - въевшегося в плоть и кровь современного социума. Итак , следуя выбранной форме эссе можно продолжить похожим образом -вместо томов Государственного Научно-Исследовательского Института Психиатрии МЗ РСФСР , выдержки из путеводителя- приложения к журналу "афиша". Вместо истории болезни -рецензия кинематографических критиков .
Ассистент оператора Марк Льюис с детства мечтал быть режиссером . Готовясь войти в профессию, убивает женщин, закалывая их штативом камеры и одновременно снимая на кинопленку.... Герой не любит кино-он и есть кино, убивающее жизнь, запечатлевая ее на мертвой пластмассовой пленке.но делающее это в акте пылкой, самозабвенной и извращенной любви. (Peeping Tom, Майкл Пауэл 1960 г.)
Лейтенант не просто плох. он хуже всех: наркоман, алкоголик, игрок, вор. ... Он роется в окровавленном , расстрелянном автомобиле дилеров в поисках тайника с дурью. Бессонная истерика лейтенанта заразна: она впечатана в эмульсию пленки, действующей на зал как неласковый психоделик... Только откровения приходят его героям в бреду кокаина, белоснежного, сияющего, очистительного как фаворский свет (The Bad Lieteutenant. Бель Феррара, 1992 г.)
Почему фаворский свет сравнивают с кокаином?
Сейчас уже понятно, что это одна из величайших любовных историй нового времени. И главное в ней - священное безумие мистера Стюарта, в порыве ревности отсекающего пальцы своей неверной жены и лишающего ее возможности общаться с миром даже посредством клавиш пианино( по сюжету она немая) . Его слепое отчаяние трагично и возвышенно не меньше чем тайный союз Ады и Бейса и их святая к музыке любовь. Только вот Стюарт к музыке равнодушен и гаммы ему заменяет хруст суставов, да жалобный ной разбитого топором пианино.(Пианино, Джейн Кэмпион, 1993)
Обращают внимания на себя такие слова, как - история нового времени и свещенное безумие .
Кароль(Денев), бельгийка, живущая с сестрой в Лондоне и работающая маникюршей. испытывает отвращение к еде и вообще всему плотскому. Когда сестра уезжает в отпуск и Кароль остается одна, квартира начинает наполняться звуковыми и оптическими галлюцинациями, а также вполне реальными мужскими трупами.(Отвращение, Р. Полански, 1965 г) Обратимся к соцреализму.
Среди покосившихся заборов , пионерских санпостов и гипсовых дискоболов в трусах, бригадир угрозыска ловит банду дибилов -убийц и ищет взаимности у актрисы погорелого драмтеатра.... Его фильм - сентиментальный марш по большим людям в кепках и ратиновых пальто, которые в хронике двигались чуть быстрее, а оттого казались еще энергичнее чем были на деле.( Мой друг Иван Лапшин, А. Герман, 1984)
Дибилы -убийцы - проблема без времени. Но вот на последок еще один пример.
Доктор Мабузе, заключенный в сумасшедший дом пророк хаоса и саботажа, возрождает подпольную террористическую организацию, загипнотизировав директора лечебницы...И сам доктор и его преследователь Хофмайстер, доведенный заговорщиками до сумашествия, заперты в камерах, которые не открыть ни изнутри ни снаружи. Но можно сказать ,что они заперты в узилище разъедаемого безумием сознания. Фильм-гимн плененному духу, пусть и больному. Дух мучительно преодолевает нарушенную коммуникацию, наполняет смыслом криптограммы, снимает с мозга забуксовавшего, как граммофонная пластинка, иглу страха. От плоти Мабузе отделяется голос, размноженный в записи, затем дух покидает тело, сброшенное на пол камеры ( завещание Доктора Мабузе, Фриц Ланг, 1933)
Вот такое киноискусство, похоже от лукавого. Вот от того
Интересное и вполне логичное развитие темы. Вопрос о "гениальности и помешательстве" в контексте сопоставления художественного творчества с шизофренией и другими психическими заболеваниями уже стал классическим. Действительно, бред душевнобольного и произведения, насыщенные широко применяющимися в современном искусстве элементами фантастики, гротеска, абсурдизма и т. д. имеют, на первый взгляд, много общего. Это и понятно - в обоих случаях происходит формирование определённой системы образов, материал для создания которых черпается как в житейских реалиях, так и в бурном море коллективного бессознательного. Однако, есть и различие, причем весьма существенное - автор художественного произведения является повелителем созданного им виртуального мира, в то время как душевнобольной сам подвластен хаотической вселенной своих "диких грёз". Это различие и является определяющим.
Психически больной человек фактически выставляет напоказ и предъявляет обществу снедающие и подтачивающие это самое общество фобии, комплексы, ложные идеалы - в гипертрофированном виде эти страшные призраки выглядят нелепыми и смешными. Но такой человек не способен взглянуть на ситуацию со стороны, чтобы рассмеяться и обрести свободу - он зациклен, полностью сосредоточен на своих переживаниях, а они, увы, идиотичны. Зато необходимым в данном случае "взглядом со стороны" обладает художник, осознанно и тщательно мастерящий свою бомбу для общественного сознания, облекающий взрывное устройство, сплетенное из детонирующих образов стальным корпусом безупречных стилистических приёмов. Однажды всё это срабатывает, и какой-нибудь тупой фантом, отвратительный предрассудок, мешавший человечеству дышать свободно, отправляется в небытие. Недаром ведь говорил Сальвадор Дали: "Вся разница между сумасшедшим и мной в том, что я - не сумасшедший".
Так что едва ли киноискусство, о котором идёт речь - "от лукавого". Скорее "от лукавого" причинно-следственные связи, пронизывающие мир, в котором мы живём. Ведь наличие того же "лукавого" в качестве метафизической и экзистенциальной проблемы однозначно свидетельствует о несовершенстве или, во всяком случае, незавершённости акта Творения - вполне возможно, преднамеренном и предполагающем работу, которую должен выполнить человек. Это несовершенство или эта незавершённость является, на мой взгляд, главной причиной психических расстройств, поражающих отдельных граждан, а преодоление упомянутой дисгармонии можно назвать истинной сверхзадачей искусства как такового.
Очень яркой иллюстрацией этой темы мне кажется фильм "Игры разума", название которого я бы перевела с английского:"Прелестный ум", чтобы передать раздвоение не только сознания героя, сколько раздвоенность в оценке психического состояния героя. Если знаете, "прелесть" в мирском понимании как красота, на церковном языке обозначает-ни много, ни мало!- прельщение ума бесами, что и происходит на наших глазах с главным героем фильма. Очень талантливый и очень гордый молодой математик действительно наяву общается с бесами в образах "лучшего друга" и "большого брата", которых кроме него, естественно, никто не видит, но которые от этого не становятся менее опасными. Ведь, как известно из Житийной литературы, их задача - прельстить и заставить человека действовать по их сценарию, совершать необратимые для души поступки. Фильм снят таким образом, что до определенного момента мы даже не догадываемся, что некоторые герои - не из плоти и крови, но когда осознаем, становится по-настоящему страшно. Некоторые сцены просто потрясают. Например, тот эпизод, где герой оставляет младенца в ванне под присмотром "друга" и малыш чуть не захлебывается прибывающей водой, или когда герой отталкивает жену от "дула пистолета", которое видит только он...В фильме все-таки "болезнь" побеждается - разумом самого героя и любовью его жены...и все равно до самого конца он продолжает видеть бесов, только заставляет себя не вступать с ними в контакт, делать вид, что их не замечает.
В практике церковной жизни такие вещи излечиваются покаянием, постом и молитвой...Действительно излечиваются.
Сознаюсь, что свернул с обозначенной темы, но не намного в сторону. Обозначенная автором тема "экзистенциальный портрет шизофрении на фоне исторической эпохи", делает эпоху связующем звеном в приведенном раскладе. В свою очередь художественный кинематограф даже в большей степени свидетель своего времени, чем скажем документальное кино. Несомненно, квинтэссенцией жизни целого этноса, являются культура и искусство, единственное, что от него остается в метафизическом плане. Поэтому и интересен тот диагноз, который можно будет поставить нашему времени, опираясь на мировые шедевры. А зацепиться есть за что. Наша зависимость от "самого главного из искусств" очевидна. Информационное пространство это та среда, в которой выплавляется наше сознание. Но сознание достойным образом избегает перегрузок, обладая скрытым механизмом самоочищения. Катарсис, придуманный греками, - некий фильтр, отделяющий правду от лжи, реальность от вымысла, добро от зла. Это некий механизм, изначально заложенный в природе человека. Обладая неким прозрением изначального света, откровением изначальной истины только так мы можем существовать как по настоящему разумная тварь. Бессмертная душа ищет абсолютные приоритеты, блуждая по грешной земле. Но на этом пути слишком много терния ей предлагают в пищу и от лукавого. Ведь вполне реальное влияние на духовный план человека, как личности, помимо подобных людей, могут оказывать и невидимые духи. И проблемы несовершенства причинно следственных связей, и наличие лукавого как метафизической проблемы - связанный контекст (что признается и психиатрией (например одержимость)). И совершенно верно, что нам досталась та часть работы, которая именно на нас и возложена, только не для завершения творения (уже состоявшегося), а для именно метафизического выбора системы бытия, если так можно выразиться. Мы сами для себя в некой мере должны обозначить восьмой день Творения. И в этой работе мы обладаем некими инструментальными средствами. Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч (Мф. 10, 34). Т.е: "Не для того пришел Я, чтобы примирить истину с ложью, мудрость с глупостью, добро со злом, правду с насилием, скотство с человечностью, невинность с развратом, Бога с мамоной; нет, Я принес меч, чтобы рассечь и отделить одно от другого, чтобы не было смешения". Святой Иоанн в Откровении видел Сына Человеческого, Сидящего посреди семи светильников, а из уст Его выходил острый с обеих сторон меч (Откр. 1, 13, 16). Больные шизофренией по существу являясь страдальцами и мучениками, являются для «здоровых» неким предупреждением о том какой жуткой реальности в данный момент мы лишены, что нельзя сказать о завтрашнем дне. Ведь механизм фильтрации многие уже отключили .
"Перестала читать, мотивируя тем, что как только она начинает читать, ей "всё портят". Повторяла: "Они читают впереди меня". Потому что в мышлении пациентки преобладало, судя по всему, предметно-образное и образное мышление, а чтение текстов, написанных любой из современных письменностей подталкивает к переходу на словесно-логическое и абстрактное. На раннем этапе пациент справлялся с буквами и продолжал (в процессе чтения) мыслить так как мыслят неграмотные, потом ощутил вторжение чужеродного в свое сознание и воспротивился. "Они читают впереди меня", думаю, следует толковать так: ранее пациент, при чтении, видел образы, затем образы стали вытесняться абстракцией, а если быть точным: буквами, тем самым: для пациента как бы происходила внутренняя борьба за сохранение собственного сознания и удержание его от перехода на преобладающий словесно-логический тип.
Впрочем, сомнительные типологии и разделения мышления на категории существуют только в науке, а не в реальности. Мне это мышление (как его ни назови) чуждо, потому и сам я с трудом и пишу на форуме и не менее сложно дается освоении книжных наук. Так что критиковать меня с точки зрения официальной психологии и психиатрии категорически не советую. Случай данной пациентки интересен мне по той простой причине, что и сам прошел через что-то подобное. Болен я не был, но вот с чтением и письмом было крайне напряженно. С тех пор серьезно и основательно занимаюсь изучением истории письменности, чтобы выявить корень проблемы, а не ломать собственные психологические (разумеется верные) установки и не переть против интуиции. Боюсь, что термин "словесно-логическое мышление" не вполне корректен. Я бы скорее назвал это "мышление буквами", чтобы было понятно, что именно подразумевается.
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
