Как знать, не является ли Горный Крым, небольшая по площади, но воистину зачарованная местность на юге полуострова, тем участком нашей планеты, который в наибольшей мере соответствует сложному комплексу современных представлений о готической эстетике? Дело даже не в исторических готах, германских племенах, составлявших основу раннесредневекового населения края – это отдельная тема. Просто…
Вам приходилось бывать в Крымских горах ночью в полнолуние, когда окружающий вас фантастический пейзаж начинает изменять свои очертания, приобретая поистине немыслимый облик?
Глубокие ущелья наполняются призрачной мглой, пронизанной далекими огоньками горных селений; мертвенный блеск восходящего ночного светила обволакивает мягким сиянием вздымающиеся вокруг обнаженные тела исполинских скал, руины средневековых замков и заброшенных храмов, светлый известняк их разрушающихся стен, увитый траурными змеистыми лентами вечнозеленого плюща, чьи кожистые листья напоминают крылья крохотного вампира. Под сенью узловатых ветвей вековых деревьев густеет фиолетовый сумрак, многозначительно скрывающий от нескромных взглядов потаенную жизнь вечернего леса. Торжественное безмолвие наступающей ночи оттеняют мелодичные трели цикад, далекое бормотание чистых горных источников, и – иногда – леденящие кровь крики сов, напоминающие то кошачье мяуканье, то детский плач, то зловещий сатанинский хохот.
Время разводить огонь – и вот, вторя пляске языков пламени нашего походного очага, мечутся вокруг гигантские тени, словно яростно пытаясь переступить неприступную грань, отделяющую землю живых от эфемерной обители духов. Подобный тихому вздоху, замирает в окаймляющих лужайку зарослях цветущего шиповника внезапно налетевший порыв теплого ветра. Скоро полночь.


Кто решится в этот час покинуть безопасный круг, озаренный уютными отсветами костра и довериться исполненному опасных соблазнов неверному серебристому свечению мира, преображенного полнолунием? Кто отважится пройти, пусть не без тайного содрогания, мимо зияющих провалов вскрытых археологами древних плитовых гробниц, заполненных костями подданных несуществующих ныне империй вперемешку с обломками поливной керамики? Кто найдет в себе силы подняться по шатким обомшелым камням на вершину башни и, взглянув на речные долины, лежащие далеко внизу во власти сновидений, вдохнув полной грудью упоительный воздух, насыщенный пряным ароматом немыслимых южных трав, произнести троекратный призыв, отворяющий врата восприятия?
Это проделает мистик, влюбленный в потусторонние грани явлений, от подобного приключения вряд ли откажется романтик, пребывающий в вечной погоне за ощущением полноты бытия, и, возможно, к ним присоединится скептик, желающий подтвердить или опровергнуть жесткие постулаты своей житейской премудрости.

Завершив ритуал, заклинатель, кем бы он ни был, окажется вовлеченным в нежную и коварную игру стихии бессознательного. Сотни бесплотных рук протянутся к нему из распахнувшейся бездны духовной памяти. Таинственным эхом тысячелетней истории отзовутся окрестные вершины – многие из них в эпоху темных веков человечества, когда эти земли именовались Готией, были увенчаны зубчатой короной крепости, феодального замка, а то и большого «пещерного» города. Часть сооружений таких городов – галереи, казематы, храмы – высекались прямо в толще скалы, и поныне пустые глазницы искусственных пещер безучастно взирают на цветущие долы с головокружительной высоты известняковых обрывов.
Теперь подобные места известны как пристанище беспокойных призраков, готовых откликнуться на зов полуночника. Который из них предстанет перед нашим заклинателем – Белая Дева Мангупа, Ночные Стражи замка Сюйрен, или тень хитрого Старика Фирковича мелькнет среди надгробий Иосафатовой долины, или обратятся с просьбой помочь в разрешении давнего спора Враждующие Братья, когда проступят багряными потоками крови темные полосы лишайника на склонах Кастели, а может быть, сегодня ему суждено услышать, как раскалывает ночную тишину грохот копыт стремительных скакунов Трех Всадников Эски-Кермена? Не шепнет ли кто-нибудь из духов о том, где спрятана Золотая Колыбель на горе Басман?
Немало странных легенд сложено о Крымских горах, немало загадочных былей рассказывают о них люди, но время неумолимо – предания забываются, исследования историков нередко служат не Истине, а убогой политической конъюнктуре, ветхие рукописи зияют лакунами… Впрочем, это не главное. Недаром говорят - там, где бессильна наука, за дело берется искусство, направляемое интуицией.
Главное – то неземное блаженство, которое испытываешь, совершив возлияние несколькими каплями доброго вина Хранителям Покоя мест, покинутых людьми, глядя на испещренный безумными рунами диск луны, поднявшейся над заброшенным храмом, застывшем в ожидании чуда среди разросшихся кущей бузины и терновника и внимая ускользающей, едва уловимой, и все же вполне отчетливой мелодии волшебной песни. Мотив ее кажется смутно знакомым, но переливается неожиданными созвучиями, его щемящая печаль так возвышенна, что одновременно переполняет душу непонятной тревогой и безграничной радостью.
Чье это пение? Заблудившихся в небе ангелов? Отвергнутых любовниками суккубов, орошающих жемчужными слезами асфоделевые луга Вечности? Русалок на верхнем пруду у Сожженной Деревни? Не знаю. Берусь утверждать лишь одно – даже в наше время замкнувшейся в себе холодной рассудочности и убийственного прагматизма в иных уголках Горного Крыма подчас еще можно услышать такую музыку..

На главную