Поздняя ночь, смутная и тревожная. Мелкий монотонный дождь, орошающий юдоль скорби. Цветущие сады Восточной Европы окутал густой североатлантический туман. Скупые известняки и тучные черноземы средневековых могильников похотливо распахнулись, отравляя влажный воздух миазмами древнего зла. Из зарешеченных окон элитной лечебницы для душевнобольных льется яркий свет. Провинциальные князьки, возомнившие себя Наполеонами, наперебой вступают в НАТО. Обряд посвящения, проходящий под личным надзором главврача, смахивающего на пожилого придурковатого ковбоя, подозрительно напоминает содомский грех. В дверных проемах застыли санитары с кривыми ятаганами ухмылок.

Жестокая ночь. Скромный обыватель, просмотреший за ужином сводку новостей и политическое ток-шоу по нескольким телеканалам, вдруг пробуждается с неестественным криком, которым пугает жену до полусмерти. Его глаза налиты кровью, он чувствует, что готов убивать. Под барабанную дробь дождя, наотмашь бьющего в оконные стекла, перед внутренним взором несчастного мельтешат кадры киноленты, срежиссированной дьяволом. Он жаждет нанести превентивный удар по потенциальному противнику. Семейный уют находится под угрозой. Через полтора часа, после двух стопок водки и минета, исполненного женой с плохо скрываемым отвращением (ей пришлось удвоить обычную дозу транквилизаторов), герой несостоявшихся сражений все же засыпает, твердо помня о том, что утром его ждет несколько приступов мучительного стыда.

Грозная ночь, разрушающая иллюзии и убивающая надежды. Кто это в нелепом длинном плаще бродит там по лужам, делая вид, что славно проводит время или ждет кого-то? Нас не обманешь - никого он не ждет, поскольку ждать ему решительно некого. Наверняка, это старый любитель неслабого кайфа, давно променявший и друзей, и подруг на дозу улетного зелья. Теперь вот и зелье закончилось, и взять его негде и не на что. Остались - ночь, лужи, безумие. Он уже слишком хорошо знаком с болью ломки и знает, что впереди. Мне нравится его отчаяние. Да, он сдохнет от этого, но пусть не сегодня. Я подхожу и даю ему немного денег. Он берет их быстро, жадно и подобострастно, а затем немедленно исчезает вместе с гнусным вожделением призрачного счастья, вспыхнувшим в его слезящихся глазах. Издали - падший ангел, вблизи - мелкий бес.

Нежная ночь, разрешающая сомнения и одаривающая нежданной милостью. В такую пору и я, пожалуй, не отказался бы от чашечки кофе с коньяком. Вот, кстати, и маленькое ночное кафе, его мягко освещенные окна бросают блики на мокрый асфальт тротуара. Заведение практически пусто. За исключением скучающего бармена, который смотрит телевизор у стойки, переливающейся разноцветными огоньками, я вижу лишь молодую парочку за одним из столиков. Воркуют, разумеется. Выглядит довольно мило, как говорит нынешняя молодежь - позитивно. Я направляюсь ко входу, но внезапно останавливаюсь, поймав себя на мысли о том, что мое появление нарушит эту незамысловатую идиллию. Я попросту могу помешать этим двоим, могу спугнуть их. Никто в мире, наверное, не назовет меня излишне добрым и жалостливым, но с годами - или столетиями? - я делаюсь все более сентиментальным. Старею-с.

Беспощадная ночь. Решено - в кафе заходить не буду, постою еще несколько минут под дождем, полюбуюсь. Право же, было бы глупо огорчить этих милашек именно теперь. Они совсем юные, у них все еще впереди - страсти, измены, ложь, ревность, бесконечная череда идиотских скандалов и судорожных примирений, пагубные ошибки и хронические заболевания, отвращение к жизни, позднее раскаяние и звенящая пустота одиночества. Да, впереди. У меня еще куча времени для того, чтобы периодически встречаться на их пути под разнообразными личинами, под вымышленными именами. Претензии не принимаются. Не я создавал этот мир. Но сейчас - посмотрите - он взял ее за руку и что-то говорит, а она тает как серебро инея на черных ветвях в лучах весеннего солнца. Я не хочу слышать его слов - современный русский язык лучше прочих, но уже не тот, что во времена господина Блока. Я надеюсь, что это слова любви. Проклятый боже! Это как раз то, чего мне так не хватает - немного света, немного тепла... Я отворачиваюсь и ухожу прочь. Как можно тише...